В окружающем мире можно выделить два мощных пласта (уровня) организации природных объектов и соответственно две формы самоорганизации, проявляющие себя как противоположности существования (см. схему 5):

1) объекты неживой природы – пассивная форма самоорганизации;

2) объекты живой природы – активная форма самоорганизации.

Утверждая это, я адресую себе упрёк в некоторой терминологической неточности. Ну, как, скажем, можно говорить о лазерном процессе как о «пассивном», если под ним понимают «усиление света в результате вынужденного излучения»? И всё же, имея в виду природную «гибкость понятий», предлагаю условно считать, что пассивная самоорганизация проявляет себя в физических и химических процессах, а активная – в процессах жизни.

На биологическом уровне активная самоорганизация является приспособительной и характеризуется умеренным противодействием живого организма изменчивым условиям внешней среды. Здесь присутствуют «опережение» совершаемых органической системой действий, поддержание устойчивости её внутренних связей, функций и параметров,  стремление к удовлетворению некоторых «потребностей»[1], поисково-ориентировочная деятельность и многие другие моменты, отличающие живую природу от природы неорганической.

Закономерным результатом развития активной самоорганизации является её социальная форма. Её мы вправе назвать творческой, или преобразующей (см. схему 6). На этой ступени развития субстанциональной основы мира основные свойства активной самоорганизации сохраняются, но становятся более сложными и специфичными. На все её внутренние и внешние проявления начинает воздействовать сознание человека и общества.

Обществоведов и философов, помимо их воли и желания, вывел на познание социальной формы самоорганизации уже упомянутый мною системный метод познания, вошедший в моду в последней трети ХХ века[2]. Изучая личность, малые и большие социальные группы, исследователи постепенно вышли на их системообразующую функцию. Ей оказалась деятельность личности, социальной группы и всего общества. В процессах познания стал усиленно разрабатываться и применяться деятельностный подход. Но, что греха таить, упрёк в схоластичности философских, социологических и политических теорий иногда бывал справедливым.

Вспоминаются дискуссии по философским проблемам деятельности, проходившие под эгидой журнала «Вопросы философии» в 1985 году[3]. И докладчики, и участники обсуждений были вынуждены признать следующее: а) процесс познания деятельности топчется на месте; б) имеются случаи «навешивания деятельностной терминологии на давно известные процессы»; в) до сих пор сущность деятельности фактически не понята.

Знакомясь с результатами дискуссии, я сожалел тогда, что никто из выступавших на научном форуме не сумел навесить на самоорганизацию «ярлык» деятельности, более того, не заметил у деятельности даже тех сущностных свойств, которые видел ещё Аристотель, сопоставляя её с движением.

А не удалось сделать этого потому, что право исследовать деятельность справедливо присвоили себе психологи, социологи и философы. Самоорганизацию же, как способ существования открытых динамичных систем, изучали естествоиспытатели, да и для них она была в диковинку. Хотя, справедливости ради надо отметить, что и те, и другие совершенно самостоятельно предложили почти тождественные характеристики, с одной стороны, деятельности, а с другой, самоорганизации как способов существования, воспроизводства и развития материальных систем.

             Так, у самоорганизации и у деятельности вдруг обнаружились роднящие их друг с другом общие свойства.

Вот они:

а)    приём, обработка и передача информации;

б) регулирование процессов, происходящих внутри системы и направленных во внешнюю среду;

в)  приспособление (адаптация) к внешним условиям существования системы;

г)    активное взаимодействие развивающихся систем со средой;

д) направленность на достижение определённого результата («целеполагание»);

 е)    самоуправление и управление.

Уже этого неполного перечисления общих признаков достаточно для следующего утверждения. Самоорганизация в природе, постепенно обретая биологическую и социальную формы, превратилась сначала в деятельность растений,  животных, а затем — и деятельность человека. Поэтому, абсолютно правомерным является  такой, совершенно игнорируемый пока наукой и практикой вывод: «Деятельность людей является социальной, сознательно регулируемой формой самоорганизации».  На современном этапе развития более высокой формы самоорганизации человечество пока не знает.

Как не странно, в не так уж далёком 1985 году, для этого «крамольного» утверждения смелости не нашлось ни у естествоиспытателей, ни у большинства философов.  Ни те, ни другие, занимаясь своими «частными делами», так и не смогли перешагнуть разделяющую их мнимую границу. Даже не подозревая, они занимались изучением одного и того же способа существования прогрессивно развивающихся объектов (самоорганизации), представленного в окружающем их мире разными формами.

Десятки лет, буквально черепашьими шагами шли они навстречу друг другу, но понять это смогли (вернее сказать — «смогут») благодаря «чудаку-диалектику», сделавшему своим «хобби» мысленное развёртывание противоречий сущности и существования в заинтересовавших его процессах. Позволю себе утверждать, что этот философский вывод в значительной мере, если не кардинально, изменит и пополнит утвердившееся в научном мировоззрении понимание процессов движения.

К слову сказать, это еще один из примеров того, как невнимательно мы читаем Г.Гегеля, Ф. Шеллинга, И.Канта и даже своих именитых современников.

«Соотношение сущности и существования (выделено мною – ВП) может быть рассмотрено в другом аспекте – в аспекте процесса становления, развития, — писал, к примеру, известный российский психолог и философ С.Л.Рубинштейн. – При этом сущность выступает как итог прошлого развития. Сущность, как она сложилась   в итоге предшествующего развития, выступает как возможность дальнейшего развития. Здесь сущность выступает как опосредствующее звено между существующим на разных этапах процесса становления»[4].

Пусть корявость этих слов никого не пугает. Они не готовились  к публикации и извлечены из архивов автора. И сам С.Л.Рубинштейн, и те, кто был знаком с его советами, так и не взялись за скрупулезное изучение соотношения «сущности» и «существования» как важных философских категорий. Надеюсь, что предпринятое мною исследование убедительно показало их огромную методологическую ценность в процессе познания вполне конкретных процессов движения, развития, самоорганизации и деятельности материальных систем.

Справедливости ради отмечу, что на моё настырное требование признать новым и важным вывод о том, что «деятельность является высшей формой самоорганизации», я однажды услышал: «Но это же – вполне понятно!?» И на этом — всё!  Констатация есть. Выводов для науки и практики – нет.

Было это, на одной из конференций в МИФИ имени Г.В.Плеханова. Вывод кое-кем был услышан, но принимать к сведению вытекающие из него рекомендации никто не собирался. А всё дело в том, что понятие «самоорганизация» даже в научном мире употреблялось тогда в обыденном смысле слова. Сущность и содержание этого,  только что открытого наукой и философией нового способа существования мира полностью игнорировались.


[1] См.: Тюхтин В.С. Кибернетика и некоторые вопросы психофизиологической активности// Диалектика и современное естествознание. – М.: Наука. — 1970. — С. 279.

[2] В программных документах КПСС,  примерно в это же время,  появилось требование «комплексного подхода» к решению социальных задач.

[3] См.: Философские проблемы деятельности //Материалы «Круглого стола» /Вопросы  философии. – 1985. — №№3,4,5.

[4] Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии.- М.: Педагогика, — 1973. – С. 284.

—————————————————————————————

© Авторские права защищены. Ссылки на тексты сайта обязательны.

 

ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ   >>>>>>    http://кпоискуидеи.рф/?page_id=179

 

—————